Для начала немного скучной истории на простых примерах. В XVIII веке ответить однозначно на вопрос о цене на ключевые капиталы страны было довольно просто — если у тебя есть драгоценные металлы, то у тебя есть и деньги. В XIX веке все осложнилось — появилось разделение: «серебром, ассигнациями, драгоценным металлом, честным словом» меряем того, кто выпускал бумажные деньги. И далеко не всегда это был банк, часто — министерство финансов, казначейство (отсюда и название — казначейские билеты). В XX веке и, особенно, в XXI цену на базовые товары начало штормить: она то впадала в зависимость от спекулятивных игр, то сама превращалась в оружие (вряд ли кто-то готов оспорить то, что именно манипуляции с ценой на нефть эффективно сдетонировали в экономике СССР). Эксперты по рынкам биржевых товаров признавались прямо: рынок стал «удобен» для торговли, а это значит только одно: вот-вот сюда придут спекулятивные деньги, и цены на товар повысятся. То есть, как только рынок, например, зерна, алюминия, живого скота открывался для расчетов долларами, тут же приходил спекулятивный капитал, и связь с реальным спросом и предложением мгновенно испарялась.
Неочевидным результатом Второй мировой стало создание Бреттон-Вудской системы. Той самой, что дала толчок рождению таких гигантов, как МВФ, МБРР и сделала то, что ранее казалось невозможным: ценовую политику всех крупных поставщиков сырья теперь контролировали те же люди, что печатали доллары. Этот процесс не был одномоментным. Но локомотив был запущен, и остановить его уже было нельзя. Неожиданные подтверждения тому начинают проскальзывать даже в художественной литературе: первые попытки научить детей взрослеть в капиталистической Европе предпринимает Джеймс Крюс в философском «Тим Талер, или Проданный смех». В его сказке, опередившей время, господин в клетчатом пиджаке, по традициям немецких сказок (да и не только немецких), сам черт в человеческом обличье, знакомит юного героя с товарными рынками и даже заключает с ним сделку. Правда, назвать ее честной можно с трудом — но много ли честных сделок мы знаем, когда речь идет о главных принципах капитализма?
В безумной гонке капиталов Советский союз не был пассивным наблюдателем: еще в пятидесятые годы XX века первые робкие финансовые подснежники попытались примкнуть к мировой валютной системе, а отечественные банки продемонстрировали иностранным коллегам свой алаверды в виде такой диковинки, как «евродоллар». Но советским банкирам тех лет, скроенным по лекалам зарубежных аналогов, пока еще не хватало ни наглости, ни амбиций для того, чтобы начать диктовать свои условия на мировой финансовой арене: для начала хотя бы отгружать советский экспорт по своим ценам или взять, наконец, на себя смелость торговать за рубли или прокси-валюту. В воздухе начала витать идея конвергенции мировых экономических систем. И как всегда первыми это почувствовали тонкие творческие души: фабула одного из последних романов Агаты Кристи была построена вокруг поиска путей мирного сосуществования коммунистической и капиталистической систем.
Со временем и мы молча согласились с тем, что цена на наши исконные богатства: нефть, газ, золото, лес, никель будет определяться уже не нами и уже не за рубли. И что наш главный финансовый бог теперь на долгие годы — экспортный доллар. И не надо винить во всем Горбачева — это решили до него.
В результате после перестройки Госбанку ничего другого не оставалось, кроме как открыть шлюз для прохода в мировую финансовую систему и подстроиться под ее условия. И даже внешнюю торговлю можно не отлаживать — пусть все идет само. Рынок порешает. Главное, не напортачить, выставляя цену рубля к доллару. Логично, что когда новоиспеченную Российскую Федерацию фактически оккупировал громоздкий финансовый капитал эпохи Ельцина и раннего Путина, одна только мысль о том, чтобы создать собственное ценообразование и, наконец, начать рассчитываться рублями казалась безграмотным бредом. Автор этих строк как-то ради эксперимента пытался оформить продажу леса за рубли (если коротко — все проклял, плюнул и отдал долларами, как все).
Первый серьезный звоночек раздался в 2014 году. Апогей — несостоявшаяся денежная катастрофа 16 декабря 2014 года, когда многие крупные финансисты всерьез решали — а не проще ли «кинуть» всё и всех и улететь частным джетом на запасной аэродром где-нибудь в теплой Италии. Отдадим должное Банку России — самые острые моменты были вовремя купированы, пожар ликвидирован на ранних этапах. Но вопрос о расчетах рублями и, тем более, о том, как начать организовывать цены цивилизованным образом, все не решался.
Конечно, формально что-то делалось, но пока — всё мимо: так попытка организовать торги зерном принесла организаторам, по слухам, более 1 млрд. убытков. С биржевыми торгами топливом тоже не получилось, скорее, удалось обосновать монопольные цены, но построить полноценный биржевой рынок товаров это не помогло.
Вопрос с биржевым ценообразованием на основные товарные позиции буксовал все следующие 10 лет, а ведь его решение принесло бы немало положительных бонусов. Для начала, позволило бы промышленности и сельскому хозяйству работать грамотно и прозрачно (что особенно важно в условиях гибридных войн и беспрецедентных санкций), а операторам внешнеэкономической деятельности — привести на свои рынки внешних покупателей и продавцов, масштабируя влияние рубля. Да, это непростая задача, требующая времени, научных апробаций, ударов кулаком, но решить ее один раз и навсегда будет на порядки дешевле чем, например, в очередной раз тупо санировать хотя бы один топовый банк из первой двадцатки.
Под силу ли современному Банку России сегодня решение таких многоуровневых задач, требующих чего-то, кроме чисто денежных инструментов, вроде повышения ставки? Признаем честно: по конкретным вопросам прямо сейчас ЦБ скорее медленно догоняет, чем создает тенденции. Так на форумах, посвященных развитию финтех, последние годы ведущие эксперты банков красноречиво демонстрируют то, как они системно и «успешно» понимают задачи, стоящие перед государством (как в части взаимодействия с каналами госуслуг, так и в создании общего рынка банковских услуг и по ряду других вопросов).
Очень похоже, что либеральная группировка, крепко пустившая свои корни в ЦБ и Сбербанке, просто не смотрит в эту сторону (например, срочно надо решить вопрос: как сосредоточить власть в своих руках и взять под контроль все 100% сотрудников?). В результате лучшие финансовые умы в условиях жесточайшей санкционной политики больше интересовались чудодейственными способностями своих «гуру», которых за руку тащили на крупные форумы, вроде ВЭФ в Давосе, а не тем, как наладить ценообразование золота. Задача по запуску биржевого ценообразования зерна и вовсе оказалась фактически провалена.
Что в итоге? Признаем, что сегодня для решения даже несложных внутренних задач у нас нет бирж, способных сводить совокупный спрос и предложение. Повторюсь, это сделало бы возможным прямое взаимодействие государственных финансов и производителей для поддержки, регулирования спроса и предложения, например: металлургов, золотодобытчиков, фермеров, которые смогли бы на корню продать свой урожай. Нас выкинули из Бреттон-Вудской системы. Более того, нас начали выкидывать оттуда еще десять лет назад, а Банк России последних лет стал похож на наивного аборигена, который изо дня в день мастерит копии взлетных полос с соломенными самолетиками в надежде, что однажды прилетят американцы и привезут кока-колу.
Проблема не решена и даже не обозначена как важная. Операторы внешнеэкономической деятельности по-пиратски прорывают блокаду. А на Неглинной продолжают строить соломенные самолеты в ожидании американского чуда. Ну, а раз волшебный туннель в Бреттон Вудс все-таки перекрыт, а решения межведомственных задач как стояли, так и стоят на месте, не пора ли вернуть Госбанку роль одного из министерств или автономного департамента Минфина наподобие налоговой инспекции? А то слишком дорого обходится нам эта бутафорская солома.
Борис Бас
Эксперт в сфере экономики
Добавить комментарий