Авиационный рейд ВВС Израиля «Rising Lion» утром 13 июня, стартовавший синхронно с серией диверсионных атак беспилотных роев по РЛС ПВО и узлам связи в центральном Иране, должен был «обезглавить» иранскую ядерную программу до того, как та достигнет оружейного рубежа. Однако уже спустя двое суток стало ясно, что расчёт на короткую кампанию не оправдался: большинство подземных центрифуг в Фордо и Исфахане уцелело, что признал и Пентагон после анализа спутниковых снимков.
Израильский удар, рассчитанный на эффект внезапности, продемонстрировал технологическую сложность, но стратегическую просчётность: координация ударов не привела к коллапсу иранской оборонной инфраструктуры. Как отмечают аналитики Центра стратегических и международных исследований (CSIS), благодаря заранее развёрнутым системам оповещения и дублирования командных центров, иранское руководство смогло сохранить контроль над ядерными и военными объектами даже в условиях комбинированной атаки с воздуха, из космоса и через киберсеть.
В ответ на атаку, Иран привёл в боевую готовность все элементы концепции «глубинной обороны». Были активированы оперативные резервы Корпуса стражей исламской революции (КСИР), сформированы передвижные ПУ ракет средней дальности, а система ПВО была оперативно перераспределена по западному и центральному направлениям. Буквально через 24 часа после начала операции «Rising Lion», с территории Ирана был нанесён массированный ракетный удар по целям на территории Израиля: под обстрел попали аэродром Рамат-Давид, объекты промышленного кластера в Петах-Тикве и Ришон-ле-Ционе, а также стратегические склады ГСМ в районе Ашкелона.
По данным The Jerusalem Post, в результате ударов были повреждены два ангара военной авиации, временно выведена из строя станция РЭБ, а также нарушена работа распределительного нефтепровода, идущего на юг Израиля. Около 59 мирных жителей погибли, 23 — получили ранения различной степени тяжести. Часть ракет была перехвачена средствами ПВО «Железный купол» и «Праща Давида», однако плотность залпа привела к тому, что система оказалась перегружена: некоторые участки остались временно незащищёнными. По информации Haaretz, в критический момент система ПРО обработала более 350 воздушных целей, из которых лишь около 80 % удалось нейтрализовать.
Иран ответил не только массированным ракетным залпом, но и волной ударных дронов-камикадзе, запуск которых осуществлялся из западных и юго-западных регионов страны (включая Хузестан), по сообщениям иранской стороны. По данным Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ), были перехвачены два беспилотника за пределами воздушного пространства Израиля, а всего до 950 дронов было уничтожено до достижения территории страны. Среди задействованных систем — известные в Иране ударные платформы «Мохаджер-10», «Хадид-110» (в модификации «Делаху») и другие версии беспилотников-камикадзе, активно применяемые в западных провинциях. При этом о конкретных целях среди гражданской инфраструктуры сведений официально не приводилось.
На международной арене после обмена ударами Совет Безопасности ООН неоднократно собирался на экстренные заседания, инициированные Китаем, Россией и Пакистаном, с требованием немедленного и безусловного прекращения огня. Генеральный секретарь ООН Антониу Гутериш охарактеризовал удары как «опасную развилку», призвав обе стороны к возвращению к дипломатии. Российский посол при ООН Василий Небензи выразил глубокую обеспокоенность возможной интернализацией конфликта и международной эскалацией, предупредив о рисках масштабной нестабильности. Делегация США через посла Дороти Ши настаивала на праве Израиля на самооборону от “ядерной угрозы”, отвергала резолюцию и призывала санкциями особенно воздействовать на Иран. Европейский союз призвал к немедленной деэскалации и защите гражданских, но конкретных резолюций по инициативе ЕС не принималось, поскольку было недостаточно голосов в Совбезе.
Тем временем иранские прокси-группировки активизировали действия по всему региону. В Ливане движение «Хезболла» осуществило массированный ракетный обстрел севера Израиля, в том числе района Кирьят-Шмоны, что привело к срабатыванию систем воздушной тревоги и последовавшим ответным авиаударам израильских ВВС по целям на юге Ливана. В Ираке шиитские формирования, связанные с Корпусом стражей исламской революции, предприняли атаку беспилотниками на американскую авиабазу «Айн ал-Асад» в провинции Анбар. Несмотря на то что дроны были перехвачены силами ПВО до достижения цели, инцидент вызвал обеспокоенность в Вашингтоне и усилил риск прямого вмешательства США в конфликт. Кроме того, по сообщениям иракских источников, отдельные ударные беспилотники были направлены в сторону базы «Таджи», расположенной к северу от Багдада; в результате удара были зафиксированы повреждения локальных радиолокационных систем.
Таким образом, первые дни конфликта продемонстрировали, что ставка Израиля на молниеносную операцию обернулась затяжной фазой эскалации. Иран доказал, что способен не только выстоять под натиском высокотехнологичных ударов, но и нанести ощутимый ответный урон, задействуя как государственные, так и негосударственные ресурсы — от баллистических комплексов до цифровых сетей и прокси-сил. Конфликт приобрёл многоуровневый характер, где границы между фронтами и форматами ведения войны стремительно стираются.
20–22 июня конфликт перешёл на новую ступень эскалации. В рамках операции «Midnight Hammer» Вашингтон впервые вступил в военные действия в поддержку Израиля. Семь стратегических бомбардировщиков B‑2 Spirit, вылетевшие с авиабазы Уайтмен, сбросили 14 сверхтяжёлых бетонобойных бомб GBU‑57 MOP (по две на самолёт) на глубоко подземные комплексы Фордо и Натанз, ещё более двух десятков ракет «Томагавк» были запущены подводной лодкой в направлении Исфахана, что привело к значительным разрушениям объектов ПВО и инфраструктуры ядерного центра.
По оценке Пентагона, удар сдвинул иранскую ядерную программу на 1–2 года назад, однако директор МАГАТЭ Рафаэль Гросси отметил, что Иран может восстановить часть возможностей уже через несколько месяцев при условии доступа к техническим ресурсам. Опубликованные спутниковые снимки демонстрируют тяжёлые повреждения объекта обогащения урана «Фордо», но остаётся неясным, была ли уничтожена инфраструктура глубоко внутри комплекса.
В ответ на удары, Иран назвал акцию «пересечением красной линии»: верховный лидер Али Хаменеи заявил о недопустимости нарушения суверенитета, а министр иностранных дел Хосейн Амир‑Абдоллахиян объявил о приостановке сотрудничества с МАГАТЭ и выходе из дополнительных соглашений по дополнительному протоколу. Были заявлены намерения на «многоступенчатое стратегическое сопротивление» .
Параллельно развернулась масштабная кибервойна. По сообщениям СМИ, израильские хакерские группы атаковали системы крупнейших банков Ирана, включая Банк Сепах, а также криптовалютную платформу Nobitex. В результате этих атак были временно выведены из строя банкоматы и нарушена работа ряда платёжных сервисов, что вызвало общественное недовольство и напряжённость в иранской экономике.
В ответ, иранские хакерские и прокси-группировки предприняли попытки атаковать критически важную инфраструктуру в Израиле, Объединённых Арабских Эмиратах и Бахрейне. Согласно официальным данным, речь шла о DDoS-атаках и попытках проникновения в энергосистемы и логистические сети. В частности, сообщалось о кратковременных перебоях в районе Беэр-Шевы и о сбоях в работе контейнерных терминалов порта Джебель-Али в Дубае. Однако значительных разрушений или отключений, по состоянию на конец июня, официально подтверждено не было.
На дипломатическом фронте Совет Безопасности ООН вновь собрался на экстренное заседание. Россия и Китай обвинили США в дестабилизации региона, в то время как Вашингтон и Лондон сосредоточились на критике Ирана за разрушение переговорных путей. Евросоюз выступил с призывом к немедленному прекращению боевых действий и созыву международной конференции по архитектуре региональной безопасности.
Внутри Ирана началась масштабная мобилизация: по данным иранского агентства IRNA, более 60 000 человек подали заявки на присоединение к добровольческим формированиям «Басидж» и КСИР. В крупных городах — Тегеране, Машхаде, Кум — прошли массовые митинги с лозунгами «Смерть Америке» и «Месть неизбежна» в прямом эфире государственных телеканалов.
Израиль предпринял эвакуацию цивильного населения из северных и южных регионов: МВД сообщило об около 300 000 эвакуированных в центральные анклавы — Иерусалим, Негев и район Мёртвого моря. Впервые с 1973 года страна была официально приведена в режим полной готовности.
Через девять дней после начала операции «Rising Lion» Ближний Восток оказался втянут в полномасштабную двухстороннюю войну с вовлечением сверхдержавы. Израиль сохранил тактическую инициативу в воздухе, реализовав потенциал высокоточного оружия и киберразведки, однако Иран сумел компенсировать часть понесённых потерь, подтвердить эффективность своей концепции «глубинной обороны» и — главное — продемонстрировать способность к дальнобойному удару по инфраструктуре противника. При этом участие США более не ограничивается киберсредой и разведкой: выход Вашингтона из-за кулис «серой войны» означает формальную трансформацию конфликта в межгосударственное противостояние высокой интенсивности.
Стратегически ни одна из сторон пока не достигла ключевых целей: Израиль не уничтожил ядерный потенциал Ирана, несмотря на массированные удары по Фордо, Натанзу и Исфахану, а Иран, в свою очередь, не сумел сломить израильскую политическую волю и не добился международной легитимации своего ответного удара.
Главный проигравший в сложившейся ситуации — глобальная экономика. Уже к концу второй недели конфликта цена на нефть марки Brent стабильно превысила $120 за баррель, мировые страховые компании подняли коэффициенты риска на перевозки через Ормузский и Баб-эль-Мандебский проливы, а крупнейшие логистические операторы заявили об изменении маршрутов. Финансовые рынки отреагировали спадом: азиатские биржи ушли в коррекцию, в то время как в Европе усилились опасения энергетического дефицита. Существенное давление испытал также рынок зерновых и удобрений из-за нарушений логистики между Азией и Ближним Востоком.
На дипломатическом треке наблюдается резкое сужение пространства для манёвра. Инициативы по перемирию, выдвинутые Катаром, Турцией и КНР, буксуют на фоне жёстких взаимных условий: Израиль требует полного отказа от прокси-активности и международного контроля над ядерными объектами Ирана, тогда как Тегеран настаивает на признании права на оборону и снятии односторонних санкций.
Исход ближайших 10–14 дней, по оценке аналитиков RAND Corporation и Международного кризисного центра (ICG), будет зависеть не столько от авиационных ударов, сколько от способности ключевых международных акторов — США, ЕС, Китая и России — согласовать минимальный набор гарантий, включая: недопущение морской блокады Ормузского пролива; приостановку ракетных испытаний обеими сторонами; временный допуск представителей МАГАТЭ к ключевым объектам.
Сценарий перемирия остаётся возможным, если каждая из сторон сочтёт тактическую военную паузу более выгодной, чем продолжение эскалации: Израиль — для перегруппировки и создания системы эшелонированной обороны, Иран — для политической капитализации достигнутых результатов на переговорах с глобальным Югом.
Однако, при отсутствии системных гарантий по свободе судоходства в Ормузском проливе и будущему иранской ядерной программы, конфликт рискует перейти в затяжную фазу войны на истощение, где: каждая новая эскалация будет взвинчивать цены на энергоресурсы и продовольствие, подрывать остатки режимов нераспространения оружия массового уничтожения, и способствовать региональному военному дрейфу, включая вооружение Саудовской Аравии и ОАЭ по ядерному и ракетному направлениям.
Так, продолжающийся конфликт — это уже не просто спор о границах и влиянии, а экзамен на устойчивость международного порядка, в котором Ближний Восток вновь оказался в центре цивилизационного противостояния.
Добавить комментарий